Оригинал взят у
Оригинал взят у
Оригинал взят у
Оригинал взят у
Originally posted by
Один из самых известных документов, принятых Советской властью, «Декрет о мире», был часто поминаем, но не слишком охотно печатаем. Его полный текст не то чтобы скрывали, но, скажем так, не выпячивали: да, был такой декрет, принятый Вторым съездом Советов – сразу после взятия Зимнего дворца, содержание понятно уже из названия, подробности излишни. А между тем подробности эти – весьма любопытны.
Самый смак декрета не в предложении всеобщего и немедленного мира «без аннексий и контрибуций», когда значительные территории входящих в Антанту стран были оккупированы войсками Центральных держав, и потому предполагалось, очевидно, что Центральные державы тут же и безоговорочно отдадут завоёванное в течение трёх последних лет и отступят в собственные пределы – повинуясь горячему призыву из Петрограда…
Один из самых известных документов, принятых Советской властью, «Декрет о мире», был часто поминаем, но не слишком охотно печатаем. Его полный текст не то чтобы скрывали, но, скажем так, не выпячивали: да, был такой декрет, принятый Вторым съездом Советов – сразу после взятия Зимнего дворца, содержание понятно уже из названия, подробности излишни. А между тем подробности эти – весьма любопытны.
Самый смак декрета не в предложении всеобщего и немедленного мира «без аннексий и контрибуций», когда значительные территории входящих в Антанту стран были оккупированы войсками Центральных держав, и потому предполагалось, очевидно, что Центральные державы тут же и безоговорочно отдадут завоёванное в течение трёх последних лет и отступят в собственные пределы – повинуясь горячему призыву из Петрограда…
И не в предложении полной и тотальной перекройки всех и всяческих государственных границ («По аннексией или захватом чужих земель Правительство понимает… всякое присоединение к большому или сильному государству малой или слабой народности без точно, ясно и добровольно выраженного согласия и желания этой народности, независимо от того, когда это насильственное присоединение совершено»), когда, руководствуясь изложенным принципом, можно распускать любую державу, созданную «железом и кровью»…
И не в провоцировании внутренних беспорядков, путём обращения – через головы правительств – непосредственно к рабочему классу ведущих европейских стран, т.е. Англии, Франции и Германии…
И не в открытом двойном предательстве союзников, когда, помимо выхода из общей вооружённой борьбы против Центральных держав, т.е. попытки заключения сепаратного соглашения, предполагался отказ от соблюдения договорённостей, касающихся послевоенного устройства мира: «Тайную дипломатию Правительство отменяет… приступая немедленно к полному опубликованию тайных договоров»…
В конце концов, всё эти радикальные и рискованные шаги можно было объяснить – суровой необходимостью, передовой идеологией, моральной принципиальностью; можно было сослаться на скверные качества наших союзников, которых предать ответно – совсем не грех, ибо они нас тоже не особо щадили.
Но вот эту фразу уже замазать было никак нельзя: «Всё содержание этих тайных договоров, поскольку оно направлено… к удержанию или увеличению аннексий великороссов, Правительство объявляет безусловно и немедленно отменённым».
Иначе говоря, перед нами полное и недвусмысленное объявление о приоритетах новой власти, которые оказываются не просто последовательно антидержавными или антиимперскими, но сугубо антинациональными.
Т.е. большевики прямо указывают, кто является их главным противников (великороссы и созданная ими великая страна) и за чей счёт теперь будет решаться важнейший вопрос – вопрос о заключении сепаратного мира и выхода из войны.
Это уточнение – существенное, более того, это – месседж своему главному контрагенту, Германской империи, поскольку, вопреки изначальному нелестному предположению о прекраснодушии и наивности большевиков с их «без аннексий и контрибуций», они отлично понимали, с кем имеют дело.
Красивый лозунг – это, конечно, хорошо, но в том же декрете читаем: «Правительство заявляет, что оно не считает вышеуказанные условия мира ультимативными, т.е. соглашается рассмотреть и всякие другие условия мира».
Какие «другие условия мира» – понятно: поскольку заставить уйти кайзеровские войска с оккупированных ими территорий России невозможно («Так разгромите нас и вышвырните обратно в Германию, если получится»), значит, придётся урегулировать этот вопрос за счёт уступок этих самых территорий, т.е. за счёт великороссов, ведь удержание земель более не является приоритетом.
Как назвать такую позицию? Можно – политическим реализмом, на что упирали поклонники Ленина, всячески оправдывая Брестский мир, подтверждая, что он являлся «похабным», но настаивая на гениальном предвидении Ноябрьской революции в Германии и последующей его денонсации.
Можно, если смотреть на это из октября 1917, когда, если отбросить трескучие фразы про права малых и слабых народов, Декрет о мире был предложением капитуляции, причём не почётной, но постыдной, – национальным предательством.
И, если продолжать смотреть из октября 1917, по-иному начинают представляться и действия будущих белых, которые схватились прежде всего с предателями интересов русской нации и уже потом – с отжимателями движимого и недвижимого имущества.
И акции наших бывших союзников, отправивших весной 1918 года свои воинские контингенты в приморские регионы России. Для советских это – интервенция и агрессия; для союзников – законная борьба с врагом, поскольку заключившее сепаратный мир с Германией большевистское правительство есть де-факто кайзеровские сателлиты.
Можно долго спорить по поводу пломбированного вагона и субсидий немецкого Генштаба, разрешая головоломку, кто кого использовал – немцы Ленина для развала тыла или Ленин немцев для прихода к власти, но цепочка действий новой власти говорит сама за себя.
Отказ от защиты национальных интересов, сепаратные переговоры, грабительский мир, поражение в войне. Следует понимать: Россия Первую Мировую проиграла, не ушла из-за стола с ничейным результатом, но именно проиграла. И виновник этого поражения – большевистское правительство, приложившее впоследствии много усилий, чтобы свалить всё на «попередников».
Но остались документы, в которых всё прозрачно и чётко.
И не в провоцировании внутренних беспорядков, путём обращения – через головы правительств – непосредственно к рабочему классу ведущих европейских стран, т.е. Англии, Франции и Германии…
И не в открытом двойном предательстве союзников, когда, помимо выхода из общей вооружённой борьбы против Центральных держав, т.е. попытки заключения сепаратного соглашения, предполагался отказ от соблюдения договорённостей, касающихся послевоенного устройства мира: «Тайную дипломатию Правительство отменяет… приступая немедленно к полному опубликованию тайных договоров»…
В конце концов, всё эти радикальные и рискованные шаги можно было объяснить – суровой необходимостью, передовой идеологией, моральной принципиальностью; можно было сослаться на скверные качества наших союзников, которых предать ответно – совсем не грех, ибо они нас тоже не особо щадили.
Но вот эту фразу уже замазать было никак нельзя: «Всё содержание этих тайных договоров, поскольку оно направлено… к удержанию или увеличению аннексий великороссов, Правительство объявляет безусловно и немедленно отменённым».
Иначе говоря, перед нами полное и недвусмысленное объявление о приоритетах новой власти, которые оказываются не просто последовательно антидержавными или антиимперскими, но сугубо антинациональными.
Т.е. большевики прямо указывают, кто является их главным противников (великороссы и созданная ими великая страна) и за чей счёт теперь будет решаться важнейший вопрос – вопрос о заключении сепаратного мира и выхода из войны.
Это уточнение – существенное, более того, это – месседж своему главному контрагенту, Германской империи, поскольку, вопреки изначальному нелестному предположению о прекраснодушии и наивности большевиков с их «без аннексий и контрибуций», они отлично понимали, с кем имеют дело.
Красивый лозунг – это, конечно, хорошо, но в том же декрете читаем: «Правительство заявляет, что оно не считает вышеуказанные условия мира ультимативными, т.е. соглашается рассмотреть и всякие другие условия мира».
Какие «другие условия мира» – понятно: поскольку заставить уйти кайзеровские войска с оккупированных ими территорий России невозможно («Так разгромите нас и вышвырните обратно в Германию, если получится»), значит, придётся урегулировать этот вопрос за счёт уступок этих самых территорий, т.е. за счёт великороссов, ведь удержание земель более не является приоритетом.
Как назвать такую позицию? Можно – политическим реализмом, на что упирали поклонники Ленина, всячески оправдывая Брестский мир, подтверждая, что он являлся «похабным», но настаивая на гениальном предвидении Ноябрьской революции в Германии и последующей его денонсации.
Можно, если смотреть на это из октября 1917, когда, если отбросить трескучие фразы про права малых и слабых народов, Декрет о мире был предложением капитуляции, причём не почётной, но постыдной, – национальным предательством.
И, если продолжать смотреть из октября 1917, по-иному начинают представляться и действия будущих белых, которые схватились прежде всего с предателями интересов русской нации и уже потом – с отжимателями движимого и недвижимого имущества.
И акции наших бывших союзников, отправивших весной 1918 года свои воинские контингенты в приморские регионы России. Для советских это – интервенция и агрессия; для союзников – законная борьба с врагом, поскольку заключившее сепаратный мир с Германией большевистское правительство есть де-факто кайзеровские сателлиты.
Можно долго спорить по поводу пломбированного вагона и субсидий немецкого Генштаба, разрешая головоломку, кто кого использовал – немцы Ленина для развала тыла или Ленин немцев для прихода к власти, но цепочка действий новой власти говорит сама за себя.
Отказ от защиты национальных интересов, сепаратные переговоры, грабительский мир, поражение в войне. Следует понимать: Россия Первую Мировую проиграла, не ушла из-за стола с ничейным результатом, но именно проиграла. И виновник этого поражения – большевистское правительство, приложившее впоследствии много усилий, чтобы свалить всё на «попередников».
Но остались документы, в которых всё прозрачно и чётко.
Легитимна ли Советская власть?
Отказ Советской власти от всех договоров бывшей Российской империи
О некоторых аспектах правопродолжения Российского Государства
/legitimist.ru/sight/politics/o-nekotoryix-aspektax-pravoprodo2.html