Игорь Манцов
Самообманщики
Перед началом чемпионата Европы по футболу у меня интересовались: «Ждёшь, болеешь?» Я: «Конечно, нет, это же такая вся из себя буржуазная сборная, команда жирных котов. Погодите, вас тоже обязательно и стошнит от неё, и отвратит. Чего стоит одно только появление Слуцкого сотоварищи в «интеллектуальном казино «Что. Где. Когда»».
Со мною спорили, шили мне предательство Родины, а я ведь ровно то самое, что произошло, в полном объёме – от безобразной игры до выходки Кокорина/Мамаева – предвидел/предсказывал. Детали, конечно, оригинальные, детали не угадаешь, но Суть, но Мерзость Запустения - были очевидны ещё и до начала чемпионата.
Едва Смолов (бомбардир, мля) явился к Урганту демонстрировать наколки, а про Слуцкого сняли телевизионное биографическое кино словно бы про титана и корифея, я увидал всю невесёлую будущность. Впрочем, я-то не болел, мне нормально.
На неделе кроме истории с Мамаевым/Кокориным случились ещё две старинные телевизионные постановки «Следствие ведут ЗнаТоКи» по «Культуре» и там же советская ещё версия «Пиковой дамы» с Атлантовым и Милашкиной. Собирался писать колоночку про другое, но три означенных события срезонировали, коротко поэтому склею/порассуждаю.
В финальной арии «Пиковой дамы», которую, кстати, присвоило для своих нужд «интеллектуальное казино», есть недвусмысленная фраза: «Труд, честность – сказки для бабья». Это, понятно, не Пушкин, а брат композитора Модест Ильич. У него вышла, однако, штука посильнее Пушкина.
С детства люблю «Пиковую даму» с её сумрачной выразительностью. Но по-настоящему всегда пугала именно эта фразочка. Своей оперой Чайковский дал удивительную характеристику расейской буржуазной цивилизации. Главный герой обращается к бессознательному, ковыряется там, пытаясь в себе разобраться. Бессознательное его переполнено двумя вещами: картами, обозначающими случай/случайность, и деньгами. На том и гибнет, ибо вынести, что мир стоит на этих двух китах, а больше ничего нет, - тонкому человеку невозможно.
Но перед тем, как покончить с собою, исполняет кошмарную бравурную песенку «Что наша жизнь? Игра!», и дальше: «Так бросьте же борьбу, ловите миг удачи, пусть неудачник плачет, пусть неудачник плачет, кляня свою судьбу».
Повторюсь, весьма характерно, весьма показательно: притворяющаяся шибко умной телепередача «Что. Где. Когда» сделала кошмарную чёрную песенку своим гимном.
Так вот, помню, как в детстве меня бросало в дрожь от предельно циничного «труд, честность – сказки для бабья». Было ясно, что Герман духовидец, что это не досужая реплика, но подлинное видение, откровение. Так устроено всё вокруг.
В контексте общего оперного сюжета фраза звучит абсолютно безнадёжно. Приговор Российской империи, неотменимая, безальтернативная её вечная будущность.
Как вдруг…
Последующие события неожиданно опровергли приговор, «труд, честность» были реабилитированы. Это наглядно демонстрирует трёхсерийная вещь «Ответный удар» из цикла «Следствие ведут ЗнаТоКи» драматургов Лавровых и режиссёра Кротенко, от 1975 года. Вещь эту, где блистают Георгий Менглет и Валерий Носик, очень часто дают на «Культуре», и она того стоит.
Менглет играет бывшего певца, севшего некогда за хищения/махинации, впоследствии возглавившего городскую московскую свалку и обеспечивающего теперь советских теневиков/цеховиков сырьём, а себя и свою шайку сверхдоходами. Носик играет мелкого, но ловкого и преданного вора Ферапонтикова, который служит своему хозяину всеми своими неправдами, который сознательно дан авторами как парафраз Смердякова.
У этого, по сути, телеспектакля, правда, с выходами на натуру, интереснейшая эстетика с поэтикой. Медленное, нищее в технологическом смысле зрелище. В том же году Тарковский выпускает «Зеркало» - любимую отечественной интеллигенцией до самозабвения, но крайне напыщенную и откровенно глуповатую вещицу.
Предельно глуповатую, но выполненную в «богатом технологическом режиме». Тарковский сознательно работал на экспорт: «…Конечно, хорошие режиссеры есть — Иоселиани, Параджанов… Уверяю тебя, их не очень много… Но я говорю о режиссерах не просто хороших, а о профессионалах, которым дадут снимать фильмы на Западе. Их всего двое. Это я и Андрон Кончаловский, а больше нет никого…»
Итак, имеем.
Первое. «Ответный удар», дающий невероятно точную и объективную социальную панораму разлагающейся страны, причём дающий в «режиме технологической бедности»!
Так и должно быть, это же эстетически очень точно и честно: фильм противостоит идее броского потребления, идее импортного шампанского и салонных картинок (об этих картинках, кстати, вторая на неделе картина про «ЗнаТоКов» - «Подпасок с огурцом», она послабее, чем гениальный «Ответный удар», но тоже умная/наблюдательная).
Второе. «Зеркало», дающее автопортрет настаивающей на доминировании социальной группы, картина с фактически нулевым смысловым наполнением, но демонстративно богатой подачей (оператор Рерберг) и конвертируемой в иностранные похвалы, хотя и сильно путаной, сюжетно-монтажной структурой.
Тарковский объявлен вечно живым богом, постановщик «Ответного удара» Кротенко из, между прочим, Сергей-Герасимовской мастерской вместе с драматургами Лавровыми - абсолютно похерены. Между тем, вещи – настаиваю – соизмеримы.
«Ответный удар» даёт на удивление объективную картину. Милиция там, да, ловит и судит, но авторы, нет, не судят.
Это такое беспристрастное наблюдение, грандиозная панорама, очень бережная и умелая. Бальзак и Фассбиндер одновременно.
Социология. Анализ среды, точнее, сред и ниш. Наблюдение. Без, повторюсь, «выводов». Подробная социальная механика. Нет в помине характерного для теперешней российской кинопродукции маразма.
Однако, технологически богатая глупость – вне подозрений, а бедная честная точность – типа за гранью искусства. Рассматривается, уверен, всеми кроме меня как этнографический документ в лучшем случае.
Случай Кокорина/Мамаева, да и всей российской футбольной сборной, хорош тем, что актуализировал базовую отечественную проблематику. Актуализировал ещё и, условно говоря, Маркса. Был же опыт решительной, даже кровавой, но и героической отмены людоедской буржуинской формулы «труд, честность – сказки для бабья». Однако, как я и предсказывал ещё в 1991-м, этот опыт будет последовательно и жёстко дезавуироваться, высмеиваться, а память о нём будет стираться. Ничто хорошее сохраняться или реставрироваться не будет.
Ничто!
Эта работа идёт неустанно, в режиме стремительного демонтажа, извиняюсь за пафос, гуманистических ценностей. История с футболистами всех очень удивила и возмутила, что доказывает невнимательность, туповатость наблюдателей. Наивность тоже доказывает.
То ли ещё будет. Теневики/цеховики много хуже «советских»: не знают удержу в своей ненависти. Не отбирают, не сортируют. В том числе потому, что мало способны к анализу. Дизайнеры, любители «красоты».
Краса красот сломала член. И интересней вдвое стала.
В постсоветской России на уровне официальной идеологии презирается всё «бедное». Держатели дискурса – бедолаги - обманывают сами себя, как и в ситуации с «Зеркалом» путают категории: принимают за богатство содержания с глубиной смысла - дизайнерскую сноровку.
Впрочем, дизайн по определению заимствованный. С дизайном в стране догоняющего развития всегда только так.
Что же касается собственно футболистов. Те, кто особенно рьяно ругает Кокорина/Мамаева, смертельно им завидуют.
Не за что ругать: парни делают работу, которую не делают, которую не способны сделать здешние мастера искусств, самообманщики. Парни разыгрывают неуклюжие, не придуманные, но социологически выверенные спектакли. На поле, в ночном клубе.
Кто выверял? Бог развития. Образное строительство не должно прекращаться и тормозиться. Не справляются драматурги с режиссёрами - тогда доигрывают футболисты.
Перед началом чемпионата Европы по футболу у меня интересовались: «Ждёшь, болеешь?» Я: «Конечно, нет, это же такая вся из себя буржуазная сборная, команда жирных котов. Погодите, вас тоже обязательно и стошнит от неё, и отвратит. Чего стоит одно только появление Слуцкого сотоварищи в «интеллектуальном казино «Что. Где. Когда»».
Со мною спорили, шили мне предательство Родины, а я ведь ровно то самое, что произошло, в полном объёме – от безобразной игры до выходки Кокорина/Мамаева – предвидел/предсказывал. Детали, конечно, оригинальные, детали не угадаешь, но Суть, но Мерзость Запустения - были очевидны ещё и до начала чемпионата.
Едва Смолов (бомбардир, мля) явился к Урганту демонстрировать наколки, а про Слуцкого сняли телевизионное биографическое кино словно бы про титана и корифея, я увидал всю невесёлую будущность. Впрочем, я-то не болел, мне нормально.
На неделе кроме истории с Мамаевым/Кокориным случились ещё две старинные телевизионные постановки «Следствие ведут ЗнаТоКи» по «Культуре» и там же советская ещё версия «Пиковой дамы» с Атлантовым и Милашкиной. Собирался писать колоночку про другое, но три означенных события срезонировали, коротко поэтому склею/порассуждаю.
В финальной арии «Пиковой дамы», которую, кстати, присвоило для своих нужд «интеллектуальное казино», есть недвусмысленная фраза: «Труд, честность – сказки для бабья». Это, понятно, не Пушкин, а брат композитора Модест Ильич. У него вышла, однако, штука посильнее Пушкина.
С детства люблю «Пиковую даму» с её сумрачной выразительностью. Но по-настоящему всегда пугала именно эта фразочка. Своей оперой Чайковский дал удивительную характеристику расейской буржуазной цивилизации. Главный герой обращается к бессознательному, ковыряется там, пытаясь в себе разобраться. Бессознательное его переполнено двумя вещами: картами, обозначающими случай/случайность, и деньгами. На том и гибнет, ибо вынести, что мир стоит на этих двух китах, а больше ничего нет, - тонкому человеку невозможно.
Но перед тем, как покончить с собою, исполняет кошмарную бравурную песенку «Что наша жизнь? Игра!», и дальше: «Так бросьте же борьбу, ловите миг удачи, пусть неудачник плачет, пусть неудачник плачет, кляня свою судьбу».
Повторюсь, весьма характерно, весьма показательно: притворяющаяся шибко умной телепередача «Что. Где. Когда» сделала кошмарную чёрную песенку своим гимном.
Так вот, помню, как в детстве меня бросало в дрожь от предельно циничного «труд, честность – сказки для бабья». Было ясно, что Герман духовидец, что это не досужая реплика, но подлинное видение, откровение. Так устроено всё вокруг.
В контексте общего оперного сюжета фраза звучит абсолютно безнадёжно. Приговор Российской империи, неотменимая, безальтернативная её вечная будущность.
Как вдруг…
Последующие события неожиданно опровергли приговор, «труд, честность» были реабилитированы. Это наглядно демонстрирует трёхсерийная вещь «Ответный удар» из цикла «Следствие ведут ЗнаТоКи» драматургов Лавровых и режиссёра Кротенко, от 1975 года. Вещь эту, где блистают Георгий Менглет и Валерий Носик, очень часто дают на «Культуре», и она того стоит.
Менглет играет бывшего певца, севшего некогда за хищения/махинации, впоследствии возглавившего городскую московскую свалку и обеспечивающего теперь советских теневиков/цеховиков сырьём, а себя и свою шайку сверхдоходами. Носик играет мелкого, но ловкого и преданного вора Ферапонтикова, который служит своему хозяину всеми своими неправдами, который сознательно дан авторами как парафраз Смердякова.
У этого, по сути, телеспектакля, правда, с выходами на натуру, интереснейшая эстетика с поэтикой. Медленное, нищее в технологическом смысле зрелище. В том же году Тарковский выпускает «Зеркало» - любимую отечественной интеллигенцией до самозабвения, но крайне напыщенную и откровенно глуповатую вещицу.
Предельно глуповатую, но выполненную в «богатом технологическом режиме». Тарковский сознательно работал на экспорт: «…Конечно, хорошие режиссеры есть — Иоселиани, Параджанов… Уверяю тебя, их не очень много… Но я говорю о режиссерах не просто хороших, а о профессионалах, которым дадут снимать фильмы на Западе. Их всего двое. Это я и Андрон Кончаловский, а больше нет никого…»
Итак, имеем.
Первое. «Ответный удар», дающий невероятно точную и объективную социальную панораму разлагающейся страны, причём дающий в «режиме технологической бедности»!
Так и должно быть, это же эстетически очень точно и честно: фильм противостоит идее броского потребления, идее импортного шампанского и салонных картинок (об этих картинках, кстати, вторая на неделе картина про «ЗнаТоКов» - «Подпасок с огурцом», она послабее, чем гениальный «Ответный удар», но тоже умная/наблюдательная).
Второе. «Зеркало», дающее автопортрет настаивающей на доминировании социальной группы, картина с фактически нулевым смысловым наполнением, но демонстративно богатой подачей (оператор Рерберг) и конвертируемой в иностранные похвалы, хотя и сильно путаной, сюжетно-монтажной структурой.
Тарковский объявлен вечно живым богом, постановщик «Ответного удара» Кротенко из, между прочим, Сергей-Герасимовской мастерской вместе с драматургами Лавровыми - абсолютно похерены. Между тем, вещи – настаиваю – соизмеримы.
«Ответный удар» даёт на удивление объективную картину. Милиция там, да, ловит и судит, но авторы, нет, не судят.
Это такое беспристрастное наблюдение, грандиозная панорама, очень бережная и умелая. Бальзак и Фассбиндер одновременно.
Социология. Анализ среды, точнее, сред и ниш. Наблюдение. Без, повторюсь, «выводов». Подробная социальная механика. Нет в помине характерного для теперешней российской кинопродукции маразма.
Однако, технологически богатая глупость – вне подозрений, а бедная честная точность – типа за гранью искусства. Рассматривается, уверен, всеми кроме меня как этнографический документ в лучшем случае.
Случай Кокорина/Мамаева, да и всей российской футбольной сборной, хорош тем, что актуализировал базовую отечественную проблематику. Актуализировал ещё и, условно говоря, Маркса. Был же опыт решительной, даже кровавой, но и героической отмены людоедской буржуинской формулы «труд, честность – сказки для бабья». Однако, как я и предсказывал ещё в 1991-м, этот опыт будет последовательно и жёстко дезавуироваться, высмеиваться, а память о нём будет стираться. Ничто хорошее сохраняться или реставрироваться не будет.
Ничто!
Эта работа идёт неустанно, в режиме стремительного демонтажа, извиняюсь за пафос, гуманистических ценностей. История с футболистами всех очень удивила и возмутила, что доказывает невнимательность, туповатость наблюдателей. Наивность тоже доказывает.
То ли ещё будет. Теневики/цеховики много хуже «советских»: не знают удержу в своей ненависти. Не отбирают, не сортируют. В том числе потому, что мало способны к анализу. Дизайнеры, любители «красоты».
Краса красот сломала член. И интересней вдвое стала.
В постсоветской России на уровне официальной идеологии презирается всё «бедное». Держатели дискурса – бедолаги - обманывают сами себя, как и в ситуации с «Зеркалом» путают категории: принимают за богатство содержания с глубиной смысла - дизайнерскую сноровку.
Впрочем, дизайн по определению заимствованный. С дизайном в стране догоняющего развития всегда только так.
Что же касается собственно футболистов. Те, кто особенно рьяно ругает Кокорина/Мамаева, смертельно им завидуют.
Не за что ругать: парни делают работу, которую не делают, которую не способны сделать здешние мастера искусств, самообманщики. Парни разыгрывают неуклюжие, не придуманные, но социологически выверенные спектакли. На поле, в ночном клубе.
Кто выверял? Бог развития. Образное строительство не должно прекращаться и тормозиться. Не справляются драматурги с режиссёрами - тогда доигрывают футболисты.