Игорь Манцов
За великие наши печали, за горючую нашу слезу
С жадностью смотрю за обедом, ужином и даже за ночным чаем нескончаемые политические шоу на центральных телевизионных каналах. Покусывая бутерброд, с чувством глубокого удовлетворения припоминаю, как издевались продвинутые соотечественники над советскими пропагандистами. Невозможно было убедить брезгливых иронистов в том, что страна страною, а пропагандисты пропагандистами. Теперь те же самые люди блюют по-новой: от пропаганды уже национально-буржуазной, как некогда от интернационально-социалистической.
А мне, повторюсь, нравится. Пропаганда пропагандою, а правда обнаруживает себя тем с большей регулярностью. Ну, потому что все участники процесса как бы заранее примирились с тем, что всего-навсего жонглируют заклинаниями, и потому даже церберы-ведущие периодически утрачивают контроль над ситуацией. Один американец хорошо сказал там на шоу, дескать, что станет с вашей гордою Россией, если Америка внезапно исчезнет? Пропагандисты оживлённо заулыбались: только, типа, этого и хотим. Но американец правильно их поправил, осадил: вся риторика и вся политика, как внешняя, так и внутренняя, вся даже идеология современной России привязана к Америке. Тут колониальная зависимость будь здоров! Не материальная или финансовая, но более тонкая и оттого куда более прочная. Руганый-переруганный Советский Союз был, конечно, куда самостоятельнее.
Умиляет ихняя пропагандистская самоуверенность. Люди, как я заметил, искренне полагают Америку (равно как и Запад в целом) простоватой, примитивной и вдоль-поперёк изученной. Но вот характерный пример тутошнего шапкозакидательского дебилизма. Ключевой американский романист Герман Мелвилл проходит здесь по разряду «автор одного выдающегося романа и двух-трёх любопытных повестей». Всё это ценится, однако, согласимся, умеренно.
Но я-то давным-давно наткнулся в книге знаменитого социолога Никласа Лумана на следующее высказывание: «…Смысл развлечения состоит именно в том, чтобы не искать и не находить повода для ответа коммуникацией на коммуникацию. Вместо этого наблюдатель может сосредоточиться на мотивах и переживаниях описанных в тексте лиц и в этом отношении учиться наблюдению второго порядка.
И поскольку речь здесь идёт «исключительно» о развлечении, то не возникает проблемы аутентичности, которая появилась бы в случае произведения искусства. Уже в середине XIX века роман как художественная форма (с появлением «Сентиментального образования» Флобера и «Доверенного лица» Мелвилла) уходит из сферы развлечений, передавая её средствам массовой коммуникации».
То есть. Луман не просто приписывает не известной российскому грамотному человеку вещи Мелвилла переломно-революционный характер, но ещё и выводит эту вещь за пределы развлекательного чтива. То есть, по его мнению, она не просто нова и хороша, но ещё и, скажем так, хороша/нова по-взрослому, по-серьёзному. А ведь 99% россиян полагают, что серьёзность с духовностью культивируются именно наследниками Византии, а Запад исключительно саморастлевается.
На деле у нас тут любимое развлечение – именно «наблюдение второго порядка». Ну, сосредоточиваюсь же я день за днём и вечер за вечером на «мотивах с переживаниями» пропагандистов с пропагандистками, в сущности, персонажей, марионеток. Ведь отвечать на ихнюю санкционированную коммуникацию и не нужно, и невозможно.
Почему привожу пример из Лумана про Мелвилла и Флобера, означенный роман которого в России издаётся как «Воспитание чувств»? Потому, что наконец-то книжку Мелвилла перевели на русский и выпустили тиражом в три сотни экземпляров под названием «Маскарад, или Искуситель». Оригинал: «Искуситель: его маскарад» (англ. The Confidence Man: His Masquerade, 1857).
При этом выясняется, что у Мелвилла есть ещё несколько по сию пору не переведённых и не осмысленных в России романов, очень характерная история! Конечно, Западу глубоко наплевать на тутошнее надувание щёчек, раз никакого реального исследовательского проекта за этим надуванием-надувательством не стоит. В культурных телевизионных программах здешние профессора с академиками и деятелями культуры кичатся Достоевским, который, по мне, скорее всё-таки развлечение. Мелвилл – не развлечение, а Достоевский, за истерическими переживаниями многочисленных персонажей которого лично я наблюдаю без особенного интереса, уж извините, развлечение, хотя, наверное, выдающегося порядка.
В сопроводительных материалах к свежепереведённому роману Мелвилла говорится, что Михаил Булгаков положил базовый ход «Искусителя» в основу «Мастера и Маргариты». Совсем уже интересно. Налицо прямая зависимость, о которой не распространяются. Допускаю, что Булгаков читал американскую вещь по-английски или знал в пересказе грамотных товарищей. Всё покрыто мраком, какая-то эпохальная над нами сгустилась темнота.
А вот зато Советы сильно озабочены были просвещением, и не на словах.
Попробую зайти к проблеме с тыла. Предлагаю ещё один характерно-показательный минисюжет. В Тулу на днях приезжает с концертом Хор имени Пятницкого, причём выступление планируется на самой маленькой и удалённой от центра концертной площадке города, всего-навсего в заводском ДК, там же, кстати, где я занимаюсь свинговыми танцами американского происхождения, вроде буги-вуги и линди-хопа – буквально через коридорчик! Как символично, насколько же знаково.
И вот я, конечно, иду на Хор имени Пятницкого. Не знаю, в какой они нынче форме, но старинные записи коллектива, времён Александры Прокошиной и Валентины Клодниной, почитаю за вещи предельного художественного качества. Казалось бы, в стране возрождение патриотического духа, импортозамещение. Казалось бы, по-настоящему великие песни Владимира Захарова, худрука хора в золотые его времена, песни, которые ни в чём не уступают лучшим образцам народной американской музыки, включая госпел, блюз, рок-н-ролл, должны были бы изобретательно, разумно и даже настойчиво подаваться россиянам как нечто большее, чем развлечение, как высочайшее завоевание русского духа.
Захарову удалось создать целую обойму вещей, которые, уж извините, лучше древних народных песен, лучше фольклора, что практически невозможно. Они (для тех, кто понимает) не просто качественные, «хорошо сделанные», «сильные», но ещё и «модные». «Ой, туманы мои, растуманы», «И кто его знает» или «Провожанье» - вещи, которые не исчезнут из культурной памяти человечества никогда.
Однако же, нет. Много в поле потребления вульгарных стилизаций, вроде вещей от Кадышевой, не говоря уже про целиком скалькированную с западной поп-музыки эстрадщину, а хор имени Пятницкого сослан выступать у нас в заштатный ДК. Даже и компакт-диск с аутентичными записями не купить: не тиражируются и не пропагандируются.
Читаю, впрочем, про Захарова в Википедии: «С 1948 года секретарь и член правления СК СССР. Тогда же участвовал в травле Шостаковича и в развенчании формалистов». Ага, ясно. Кое-кому враг.
А, может, он искренне? А, может, так и было нужно? «Травля» сама по себе дурна, а что, если там была не «травля», а равная жестокая борьба с безжалостным соперником?!
Не имею в виду персонально Шостаковича, фактически ничего лично про него не знаю, имею в виду прослойку, которая очевидным образом его использовала. Ведь увидали же мы в последние тридцать лет, как эти парни с девчатами умеют остервенело работать с противником: разлагать, удушать, добивать.
И в то же время эти парни с девчатами элементарно не дорабатывают на будто бы своём, на элитарном фронте: смотри случай Лумана/Мелвилла.
Несколько лет назад я написал в одной из легкомысленных колоночек серьёзное - наивный призыв к высшему руководству: «Огонь по штабам!» После этого был, и не раз, реальный или символический огонь по иностранным, допускаю, недругам, но внутренние-то вражеские штабы в полной неприкосновенности, в сахаре и шоколаде. Пропагандисты зато лопочут много, складно и «за народ».
За великие наши печали, за горючую нашу слезу
С жадностью смотрю за обедом, ужином и даже за ночным чаем нескончаемые политические шоу на центральных телевизионных каналах. Покусывая бутерброд, с чувством глубокого удовлетворения припоминаю, как издевались продвинутые соотечественники над советскими пропагандистами. Невозможно было убедить брезгливых иронистов в том, что страна страною, а пропагандисты пропагандистами. Теперь те же самые люди блюют по-новой: от пропаганды уже национально-буржуазной, как некогда от интернационально-социалистической.
А мне, повторюсь, нравится. Пропаганда пропагандою, а правда обнаруживает себя тем с большей регулярностью. Ну, потому что все участники процесса как бы заранее примирились с тем, что всего-навсего жонглируют заклинаниями, и потому даже церберы-ведущие периодически утрачивают контроль над ситуацией. Один американец хорошо сказал там на шоу, дескать, что станет с вашей гордою Россией, если Америка внезапно исчезнет? Пропагандисты оживлённо заулыбались: только, типа, этого и хотим. Но американец правильно их поправил, осадил: вся риторика и вся политика, как внешняя, так и внутренняя, вся даже идеология современной России привязана к Америке. Тут колониальная зависимость будь здоров! Не материальная или финансовая, но более тонкая и оттого куда более прочная. Руганый-переруганный Советский Союз был, конечно, куда самостоятельнее.
Умиляет ихняя пропагандистская самоуверенность. Люди, как я заметил, искренне полагают Америку (равно как и Запад в целом) простоватой, примитивной и вдоль-поперёк изученной. Но вот характерный пример тутошнего шапкозакидательского дебилизма. Ключевой американский романист Герман Мелвилл проходит здесь по разряду «автор одного выдающегося романа и двух-трёх любопытных повестей». Всё это ценится, однако, согласимся, умеренно.
Но я-то давным-давно наткнулся в книге знаменитого социолога Никласа Лумана на следующее высказывание: «…Смысл развлечения состоит именно в том, чтобы не искать и не находить повода для ответа коммуникацией на коммуникацию. Вместо этого наблюдатель может сосредоточиться на мотивах и переживаниях описанных в тексте лиц и в этом отношении учиться наблюдению второго порядка.
И поскольку речь здесь идёт «исключительно» о развлечении, то не возникает проблемы аутентичности, которая появилась бы в случае произведения искусства. Уже в середине XIX века роман как художественная форма (с появлением «Сентиментального образования» Флобера и «Доверенного лица» Мелвилла) уходит из сферы развлечений, передавая её средствам массовой коммуникации».
То есть. Луман не просто приписывает не известной российскому грамотному человеку вещи Мелвилла переломно-революционный характер, но ещё и выводит эту вещь за пределы развлекательного чтива. То есть, по его мнению, она не просто нова и хороша, но ещё и, скажем так, хороша/нова по-взрослому, по-серьёзному. А ведь 99% россиян полагают, что серьёзность с духовностью культивируются именно наследниками Византии, а Запад исключительно саморастлевается.
На деле у нас тут любимое развлечение – именно «наблюдение второго порядка». Ну, сосредоточиваюсь же я день за днём и вечер за вечером на «мотивах с переживаниями» пропагандистов с пропагандистками, в сущности, персонажей, марионеток. Ведь отвечать на ихнюю санкционированную коммуникацию и не нужно, и невозможно.
Почему привожу пример из Лумана про Мелвилла и Флобера, означенный роман которого в России издаётся как «Воспитание чувств»? Потому, что наконец-то книжку Мелвилла перевели на русский и выпустили тиражом в три сотни экземпляров под названием «Маскарад, или Искуситель». Оригинал: «Искуситель: его маскарад» (англ. The Confidence Man: His Masquerade, 1857).
При этом выясняется, что у Мелвилла есть ещё несколько по сию пору не переведённых и не осмысленных в России романов, очень характерная история! Конечно, Западу глубоко наплевать на тутошнее надувание щёчек, раз никакого реального исследовательского проекта за этим надуванием-надувательством не стоит. В культурных телевизионных программах здешние профессора с академиками и деятелями культуры кичатся Достоевским, который, по мне, скорее всё-таки развлечение. Мелвилл – не развлечение, а Достоевский, за истерическими переживаниями многочисленных персонажей которого лично я наблюдаю без особенного интереса, уж извините, развлечение, хотя, наверное, выдающегося порядка.
В сопроводительных материалах к свежепереведённому роману Мелвилла говорится, что Михаил Булгаков положил базовый ход «Искусителя» в основу «Мастера и Маргариты». Совсем уже интересно. Налицо прямая зависимость, о которой не распространяются. Допускаю, что Булгаков читал американскую вещь по-английски или знал в пересказе грамотных товарищей. Всё покрыто мраком, какая-то эпохальная над нами сгустилась темнота.
А вот зато Советы сильно озабочены были просвещением, и не на словах.
Попробую зайти к проблеме с тыла. Предлагаю ещё один характерно-показательный минисюжет. В Тулу на днях приезжает с концертом Хор имени Пятницкого, причём выступление планируется на самой маленькой и удалённой от центра концертной площадке города, всего-навсего в заводском ДК, там же, кстати, где я занимаюсь свинговыми танцами американского происхождения, вроде буги-вуги и линди-хопа – буквально через коридорчик! Как символично, насколько же знаково.
И вот я, конечно, иду на Хор имени Пятницкого. Не знаю, в какой они нынче форме, но старинные записи коллектива, времён Александры Прокошиной и Валентины Клодниной, почитаю за вещи предельного художественного качества. Казалось бы, в стране возрождение патриотического духа, импортозамещение. Казалось бы, по-настоящему великие песни Владимира Захарова, худрука хора в золотые его времена, песни, которые ни в чём не уступают лучшим образцам народной американской музыки, включая госпел, блюз, рок-н-ролл, должны были бы изобретательно, разумно и даже настойчиво подаваться россиянам как нечто большее, чем развлечение, как высочайшее завоевание русского духа.
Захарову удалось создать целую обойму вещей, которые, уж извините, лучше древних народных песен, лучше фольклора, что практически невозможно. Они (для тех, кто понимает) не просто качественные, «хорошо сделанные», «сильные», но ещё и «модные». «Ой, туманы мои, растуманы», «И кто его знает» или «Провожанье» - вещи, которые не исчезнут из культурной памяти человечества никогда.
Однако же, нет. Много в поле потребления вульгарных стилизаций, вроде вещей от Кадышевой, не говоря уже про целиком скалькированную с западной поп-музыки эстрадщину, а хор имени Пятницкого сослан выступать у нас в заштатный ДК. Даже и компакт-диск с аутентичными записями не купить: не тиражируются и не пропагандируются.
Читаю, впрочем, про Захарова в Википедии: «С 1948 года секретарь и член правления СК СССР. Тогда же участвовал в травле Шостаковича и в развенчании формалистов». Ага, ясно. Кое-кому враг.
А, может, он искренне? А, может, так и было нужно? «Травля» сама по себе дурна, а что, если там была не «травля», а равная жестокая борьба с безжалостным соперником?!
Не имею в виду персонально Шостаковича, фактически ничего лично про него не знаю, имею в виду прослойку, которая очевидным образом его использовала. Ведь увидали же мы в последние тридцать лет, как эти парни с девчатами умеют остервенело работать с противником: разлагать, удушать, добивать.
И в то же время эти парни с девчатами элементарно не дорабатывают на будто бы своём, на элитарном фронте: смотри случай Лумана/Мелвилла.
Несколько лет назад я написал в одной из легкомысленных колоночек серьёзное - наивный призыв к высшему руководству: «Огонь по штабам!» После этого был, и не раз, реальный или символический огонь по иностранным, допускаю, недругам, но внутренние-то вражеские штабы в полной неприкосновенности, в сахаре и шоколаде. Пропагандисты зато лопочут много, складно и «за народ».