Оригинал взят у
Одним из самых востребованных жанров массовой культуры является «история карьеры». Пользователь масскульта обожает описания жизненных успехов реальных и фиктивных персон, и это неслучайно. «Истории карьеры» предлагают обывателю поведенческие штампы, следуя которым он, рядовой гражданин, может стать... э... директором фабрики или министром. В подобного рода литературе и фильмах мифологизируется социализация личности, массовая культура как бы раскладывает перед простым человеком веер возможностей, карты, следуя которым, можно достичь успеха.
Разумеется, все эти карты фиктивны и никто из чистильщиков сапог, откладывающих каждый цент в копилку, не станет Пирпонтом Морганом, но для социальной мифологии это неважно. Суть её в том, что путь наверх» доступен каждому, любому, случайно взятому, человеку. Естественно, если он будет играть по определённым правилам.
К чему я это говорю? А к тому, что в поздней советской культуре не было жанра «история карьеры». Буквально – после 1965 года советская культура не предлагала своветским людям никаких путей наверх. Более того, были созданы прекрасные книги и фильмы, предупреждавшие советского человека: «не влезай, убьёт».
Это не значит, что в советской литературе и в советском кино не было представителей элиты или суперуспешных персонажей. Время от времени (не часто, чтобы не раздражать публику) подобные герои являлись очарованному взгляду советского человека. Но никогда не показывалось, откуда они взялись и каким образом взгромоздились на верхушку социума.
Исключением из этого правила были невнятные телеэкранизации романов Вениамина Каверина, написанных в 30-40-е годы, в эпоху сталинизма. Да, при Сталине «романы карьеры» создавались и пользовались большой популярностью. Каверин, Герман, Эренбург и многие другие писатели демонстрировали массовой аудитории карьеры интеллигентов и администраторов, подробно расписывая, какие именно социальные жесты необходимы для достижения социального успеха. Разумеется, это была проповедь конформизма – как и американские сенсационные романы о миллионерах и сенаторах. Но своё дело такие книги делали: внушали гражданам уверенность и социальный оптимизм.
В период «оттепели» жанр «романа о карьере» резко обновился, модифицировался и, если так можно выразиться, индивидуализировался. Если в сталинских «карьерных» романах (и фильмах, типа «Светлый путь» и «Член правительства») главный герой делал карьеру главным образом потому что был самым стандартным представителем массы (и чем стандартнее, тем успешней), выразителем, так сказать, народных интересов, то в книгах и фильмах второй половины 50-х и начала 60-х герой поднимался вверх по социальной лестнице благодаря индивидуальным талантам. Он стал личностью, а не частью толпы. Впрочем, осторожные кульутрутрегеры распахивали перед читателем и зрителем сияющие перспективы, но не спешили подробно живописать «светлые пути» советской карьеры. Герой «Весны на Заречной улицы» получал шанс, но оставалось неизвестным, воспользуется ли он этим шансом или предпочтёт до пенсии ковыряться в цеху, нарабатывая себе инвалидность несоблюдением техники безопасности.
Как бы то ни было, вся эта благодать пожухла в середине 60-х, а к моменту выхода на экраны прекрасного фильма Глеба Панфилова «Начало» (1970 год) иссякла окончательно. Собственно, сам фильм «Начало» был манифестом социальной стагнации. Таланливая актриса, случайно найденная где-то на задворках провинициального зачуханного ТЮЗа, играет звёздную роль в грандиозном фильме, рассчитанном на международные кинофестивали, после чего её, новоявленную звезду экрана, выбрасывают обратно в провинцию, без шансов на карьеру. Фильм кончается издевательским титром «Начало». Разница между «Началом» Панфилова и «Приходите завтра» Е.Ташкова (все заинтересованные люди стремятся поддержать и развить талант юной певицы, обеспечивая ей карьеру), вышедшем на экраны в начале 60-х, разительна. В самом деле, эти две истории принадлежат двум разным эпохам.
Продолжил тему юных амбициозных певиц и актрис яркий и крайне неприятный фильм Татьяны Лиозновой «Карнавал» (1981), в котором режиссёр подробно объясняет и доказывает, что талант никого всерьёз не интересует, что для художественной карьеры надо родиться в правильной семье и в правильной школе дружить с правильными мальчиками и девочками. Лиознова настолько увлеклась проповедью неосословного социума, что даже вставила в свой фильм сцены, злобно пародирующие американские фильмы о карьерах певиц – «Смешная девчонка» и «Звезда родилась». Эти фильмы не были в советском прокате, но для Лиозновой было принципиально важно посильнее пнуть саму идею карьеры за счёт таланта.
Завершение темы «как стать звездой» было предъявлено в фильме... «Как стать звездой» (1987), в финале которого ведущий комик издевательски констатировал: «Да, мы вам так и не рассказали, как стать звездой, но мы при этом здорово повесилились».
Впрочем, один фильм прервал общую тенденцию. В 1978 году чемпионом проката в СССР стала история успеха Аллы Пугачевой под названием «Женшина, которая поёт». Характерно, что вослед за этим феерически популярным фильмом последовали история ухода некой певицы с вершин популярности - «Душа» - и история бесконечной пробуксовки талантливого певца, неспособного «прорваться» наверх – «Начни сначала».
В общем, фильмы, в которых «народным талантам» предлагалось познать приличествующий им шесток, появлялись регулярно. Вы помните фильм «Серафим Полубес и другие жители Земли»? Там провинициальный художник-самородок отказывается ехать в Париж на свою хдожественную выставку (по-моему, даже картины в конце концов никуда не едут), мотивируя это словами «Да зачем мне?». И таких фильмов – десятки.
Но в отличие от темы «как стать звездой» тема «как стать директором» в позднем СССР не затрагивалась никогда. Если же и делалось что-то эпично-биографическое, то период становления непременно выносился в стародавние времена правления товарища Сталина. Если в книгах и на экранах возникали крупные номенклатурщики, управленцы и бюрократы, понять, как они оказались в своих кабинетах, было невозможно. Как стала директром завода героиня «Старых стен»? Непонятно. Как вознеслась на пост руководителя огромного учреждения «мымра» из «Служебного романа»? Неясно. Эта неясность была усугублена в одном из самых популярных советских фильмов – «Москва слезам не верит». В конце первой серии героиня засыпала над учебником сопромата, в начале второй – просыпалась директором огромного завода. Что было в промежутке? Авторы фильма сконфужено хихикали. К тому же, для всех, кто помнит процентное соотношение женщин и мужчин на руководящих должностях в СССР, такое изобилие начальства в юбках на киноэкранах должно представляться нарочитым гротеском, подчёркнутым несовпадением с реальностью.
Интересно, что даже после громогласных призывов к обновлению кадров, прозвучавших с высочайших трибун в 1982 году, советское кино откликнулось вялым кино «Дублёр начинает действовать», в котором молодым специалистом разрешают немного поиграть в заводскую администрацию, после чего покровительственно похлопывают по плечу – и всё. Тогда же появился ряд фильмов, в которых показывалась суета разного рода прохиндеев, обслуживающих начальство и, вроде бы, старающихся пролезть повыше, но – что характерно – никто из них так ничего и не достиг. Мессидж был по прежнему категорический: как ни дёргайся, как ни лижи начальственную задницу, а всё равно тебе ничего не обломится. Те, кто вверху, так и останутся вверху, а те кто внизу, всю жизнь будут шустрить на побегушках у величавых секретарей обкома и заместителей министра с усталыми, но добрыми глазами.
Лишь на излёте перестройки, в 1988 году, когда стало ясно, что государство и в самом деле стоит на пороге обновления (которого, кстати, не случилось, всё просто рухнуло после неосталинистского путча), появился фильм, саркастически продемонстрировавший модель «карьеры по-советски» - «Мерзавец» Вагика Мустафеева, с несравненным Мамукой Кикалейшвили в главной роли. Слабоумный дурачок стремительно поднимается по социальной лестнице, потому что буквально имитирует поведение вышестоящего начальства – этакий советский «Зелиг». Разумеется, «Мерзавец» по-памфлетному упрощает ситуацию, но он настолько точен в деталях административных и деловых отношений, что, кроме смеха, вызывает оторопь и страх. Этот фильм – не просто талантливый фельетон, он оказывается расправой с самой идеей советской карьеры, ибо не оставляет надежды. И в безнадёжности своей он... тоже советский, так как косвенно, не впрямую, советует своему зрителю забыть о карьере, доступной только полусумашедшим ничтожествам и негодяям.
В советской литературе и советском кино с середины 60-х торжествовала социальная статика. Колхозники собирали урожаи в житницы, рабочие плавили сталь, директора задумчиво смотрели в окна своих кабинетов... Советскому человеку всеми возможными средствами внушали мысли «выше головы не прыгнешь», «я – последняя буква в алфавите» и «не надо высовываться».
Разумеется, все эти карты фиктивны и никто из чистильщиков сапог, откладывающих каждый цент в копилку, не станет Пирпонтом Морганом, но для социальной мифологии это неважно. Суть её в том, что путь наверх» доступен каждому, любому, случайно взятому, человеку. Естественно, если он будет играть по определённым правилам.
Это не значит, что в советской литературе и в советском кино не было представителей элиты или суперуспешных персонажей. Время от времени (не часто, чтобы не раздражать публику) подобные герои являлись очарованному взгляду советского человека. Но никогда не показывалось, откуда они взялись и каким образом взгромоздились на верхушку социума.
Исключением из этого правила были невнятные телеэкранизации романов Вениамина Каверина, написанных в 30-40-е годы, в эпоху сталинизма. Да, при Сталине «романы карьеры» создавались и пользовались большой популярностью. Каверин, Герман, Эренбург и многие другие писатели демонстрировали массовой аудитории карьеры интеллигентов и администраторов, подробно расписывая, какие именно социальные жесты необходимы для достижения социального успеха. Разумеется, это была проповедь конформизма – как и американские сенсационные романы о миллионерах и сенаторах. Но своё дело такие книги делали: внушали гражданам уверенность и социальный оптимизм.
В период «оттепели» жанр «романа о карьере» резко обновился, модифицировался и, если так можно выразиться, индивидуализировался. Если в сталинских «карьерных» романах (и фильмах, типа «Светлый путь» и «Член правительства») главный герой делал карьеру главным образом потому что был самым стандартным представителем массы (и чем стандартнее, тем успешней), выразителем, так сказать, народных интересов, то в книгах и фильмах второй половины 50-х и начала 60-х герой поднимался вверх по социальной лестнице благодаря индивидуальным талантам. Он стал личностью, а не частью толпы. Впрочем, осторожные кульутрутрегеры распахивали перед читателем и зрителем сияющие перспективы, но не спешили подробно живописать «светлые пути» советской карьеры. Герой «Весны на Заречной улицы» получал шанс, но оставалось неизвестным, воспользуется ли он этим шансом или предпочтёт до пенсии ковыряться в цеху, нарабатывая себе инвалидность несоблюдением техники безопасности.
Как бы то ни было, вся эта благодать пожухла в середине 60-х, а к моменту выхода на экраны прекрасного фильма Глеба Панфилова «Начало» (1970 год) иссякла окончательно. Собственно, сам фильм «Начало» был манифестом социальной стагнации. Таланливая актриса, случайно найденная где-то на задворках провинициального зачуханного ТЮЗа, играет звёздную роль в грандиозном фильме, рассчитанном на международные кинофестивали, после чего её, новоявленную звезду экрана, выбрасывают обратно в провинцию, без шансов на карьеру. Фильм кончается издевательским титром «Начало». Разница между «Началом» Панфилова и «Приходите завтра» Е.Ташкова (все заинтересованные люди стремятся поддержать и развить талант юной певицы, обеспечивая ей карьеру), вышедшем на экраны в начале 60-х, разительна. В самом деле, эти две истории принадлежат двум разным эпохам.
Продолжил тему юных амбициозных певиц и актрис яркий и крайне неприятный фильм Татьяны Лиозновой «Карнавал» (1981), в котором режиссёр подробно объясняет и доказывает, что талант никого всерьёз не интересует, что для художественной карьеры надо родиться в правильной семье и в правильной школе дружить с правильными мальчиками и девочками. Лиознова настолько увлеклась проповедью неосословного социума, что даже вставила в свой фильм сцены, злобно пародирующие американские фильмы о карьерах певиц – «Смешная девчонка» и «Звезда родилась». Эти фильмы не были в советском прокате, но для Лиозновой было принципиально важно посильнее пнуть саму идею карьеры за счёт таланта.
Завершение темы «как стать звездой» было предъявлено в фильме... «Как стать звездой» (1987), в финале которого ведущий комик издевательски констатировал: «Да, мы вам так и не рассказали, как стать звездой, но мы при этом здорово повесилились».
Впрочем, один фильм прервал общую тенденцию. В 1978 году чемпионом проката в СССР стала история успеха Аллы Пугачевой под названием «Женшина, которая поёт». Характерно, что вослед за этим феерически популярным фильмом последовали история ухода некой певицы с вершин популярности - «Душа» - и история бесконечной пробуксовки талантливого певца, неспособного «прорваться» наверх – «Начни сначала».
В общем, фильмы, в которых «народным талантам» предлагалось познать приличествующий им шесток, появлялись регулярно. Вы помните фильм «Серафим Полубес и другие жители Земли»? Там провинициальный художник-самородок отказывается ехать в Париж на свою хдожественную выставку (по-моему, даже картины в конце концов никуда не едут), мотивируя это словами «Да зачем мне?». И таких фильмов – десятки.
Но в отличие от темы «как стать звездой» тема «как стать директором» в позднем СССР не затрагивалась никогда. Если же и делалось что-то эпично-биографическое, то период становления непременно выносился в стародавние времена правления товарища Сталина. Если в книгах и на экранах возникали крупные номенклатурщики, управленцы и бюрократы, понять, как они оказались в своих кабинетах, было невозможно. Как стала директром завода героиня «Старых стен»? Непонятно. Как вознеслась на пост руководителя огромного учреждения «мымра» из «Служебного романа»? Неясно. Эта неясность была усугублена в одном из самых популярных советских фильмов – «Москва слезам не верит». В конце первой серии героиня засыпала над учебником сопромата, в начале второй – просыпалась директором огромного завода. Что было в промежутке? Авторы фильма сконфужено хихикали. К тому же, для всех, кто помнит процентное соотношение женщин и мужчин на руководящих должностях в СССР, такое изобилие начальства в юбках на киноэкранах должно представляться нарочитым гротеском, подчёркнутым несовпадением с реальностью.
Интересно, что даже после громогласных призывов к обновлению кадров, прозвучавших с высочайших трибун в 1982 году, советское кино откликнулось вялым кино «Дублёр начинает действовать», в котором молодым специалистом разрешают немного поиграть в заводскую администрацию, после чего покровительственно похлопывают по плечу – и всё. Тогда же появился ряд фильмов, в которых показывалась суета разного рода прохиндеев, обслуживающих начальство и, вроде бы, старающихся пролезть повыше, но – что характерно – никто из них так ничего и не достиг. Мессидж был по прежнему категорический: как ни дёргайся, как ни лижи начальственную задницу, а всё равно тебе ничего не обломится. Те, кто вверху, так и останутся вверху, а те кто внизу, всю жизнь будут шустрить на побегушках у величавых секретарей обкома и заместителей министра с усталыми, но добрыми глазами.
Лишь на излёте перестройки, в 1988 году, когда стало ясно, что государство и в самом деле стоит на пороге обновления (которого, кстати, не случилось, всё просто рухнуло после неосталинистского путча), появился фильм, саркастически продемонстрировавший модель «карьеры по-советски» - «Мерзавец» Вагика Мустафеева, с несравненным Мамукой Кикалейшвили в главной роли. Слабоумный дурачок стремительно поднимается по социальной лестнице, потому что буквально имитирует поведение вышестоящего начальства – этакий советский «Зелиг». Разумеется, «Мерзавец» по-памфлетному упрощает ситуацию, но он настолько точен в деталях административных и деловых отношений, что, кроме смеха, вызывает оторопь и страх. Этот фильм – не просто талантливый фельетон, он оказывается расправой с самой идеей советской карьеры, ибо не оставляет надежды. И в безнадёжности своей он... тоже советский, так как косвенно, не впрямую, советует своему зрителю забыть о карьере, доступной только полусумашедшим ничтожествам и негодяям.
В советской литературе и советском кино с середины 60-х торжествовала социальная статика. Колхозники собирали урожаи в житницы, рабочие плавили сталь, директора задумчиво смотрели в окна своих кабинетов... Советскому человеку всеми возможными средствами внушали мысли «выше головы не прыгнешь», «я – последняя буква в алфавите» и «не надо высовываться».