Игорь Манцов
Требовательное отцовство
Переигравший Сергея Карякина норвежский гроссмейстер Магнус Карлсен акцентировал: «Невозможно переоценить вклад моего отца в эту победу. Он всегда был рядом и постоянно меня поддерживал, уделял мне много времени и заряжал энергией. Он всегда был со мной, с первых дней, когда я только начинал играть в шахматы. Он поддерживал меня как в радостные, так и в трудные минуты. Спасибо, отец. Ты очень многое значишь для меня».
А я перед этим шахматным триумфом/признанием неожиданно и подряд посмотрел три вещи про Отца. Кажется, посредством этого самого Карлсена указано мне на то, что посмотрел я их не зря и что обязан письменно осмыслить. Итак.
Европейский фильм «Она» в постановке Пола Верхувена.
Здешний фильм «Хороший мальчик» в постановке Оксаны Карас.
Тутошний телесериал «Чёрная кошка» в постановке Антона Сиверса.
То есть там не исключительно про Отца, но по большей части. Отец там везде смысловой центр, куда стягиваются силовые линии сюжета. Бегло проанализируем.
Изабель Юппер играет у Верхувена состоятельную и состоявшуюся стареющую женщину, у которой, как постоянно напоминают, в раннем детстве была страшноватая драма. О-очень религиозный отец каждое утро благословлял дочку и её одноклассников на дороге в школу. Совсем скоро родители одноклассников возмутились и потребовали процесс благословения прекратить. Что же сделал отец?
Он взял, кажется, автоматический карабин и перестрелял всех одноклассников без исключения. Не пощадив даже и домашних животных. Был пожизненно посажен за решётку. С тех пор дочь не желает с ним видеться, несмотря на уговоры матери. Девочке, девушке и, вот уже, более чем зрелой женщине представляется, что таким образом она уберегает себя от тёмной стороны действительности. А не тут-то было.
Стержневой мотив фильма – более-менее регулярное проникновение в дом героини некоего насильника в маске. С этого события фильм, кстати, и начинается: насилие осуществляется на глазах кошки. Героиня, однако, не спешит заявлять в полицию.
В своё время обнаруживается следующее: насильником является добропорядочный молодой сосед, у которого молодая и весьма набожная жена-католичка, дети.
Таким образом, вытесненный, отторгнутый и отвергнутый Отец возвращается в её жизнь, чтобы дарить прихотливую смесь боли, унижения и удовольствия. Интересно, что героиня стареющей Юппер, ещё не зная наверняка о тайных проделках молодого соседа, сама недвусмысленно с ним заигрывает, буквально лезет в штаны. При этом выступает категорически против отношений и брака своей любвеобильной мамаши, которая выбрала себе мужчину лет на 45 младше.
Итак, втайне от всех заигрывать с молодым соседом – нормально, легализовать нечто подобное – боже упаси! Что это значит? Сильный и добропорядочный католик-отец, отец-убийца, по-прежнему ею управляет, предписывая на людях «нравственное поведение».
Кроме того, героиня спит с мужем своей лучшей подруги. Картина немного смахивает на анти-буржуазную сатиру в духе Бунюэля, но это не сатира.
В один прекрасный день героиня через тюремщиков предупреждает отца, что придёт к нему на свидание. Отец тотчас вешается. Что это значит? А это метафора. Как только героиня перестала его вытеснять и отстранять, как только решилась посмотреть в глаза (зачёркнуто «чудовищ») бога-отца, сразу же монстр, предписывавший ей правила поведения и образ мыслей, исчез.
В фильме Оксаны Карас «Хороший мальчик», победившем на «Кинотавре» нынешнего года, расклад таков. Есть главный герой, юноша-старшеклассник. И есть целых два отца: биологический (играет Константин Хабенский) и символический (играет Михаил Ефремов). Первый отец – типичная Персона, ведёт сам себя хорошо, предписывает близким правильное поведение, образ мыслей и режим дня. Второй отец, директор школы, - типичная Тень, имеет, кроме легальной семьи, ряд детей и любовниц на стороне.
Юноша поначалу следует указаниям своего биологического папы, потому авторы и поименовали юношу «хорошим мальчиком». Впрочем, стремительное биологическое развитие толкает его к мысли о том, чтобы вступить в связь с молоденькой сексапильной учительницей. Скоро выясняется, что училка эта – многолетняя любовница того самого директора школы. Таким образом, сознательное поведение юноши строится по заветам Отца-Персоны, а бессознательное как бы по наущению Отца-Тени: у них даже одна баба на двоих.
Правда, и правильный отец пытается идти навстречу здравому смыслу, неловко и застенчиво впаривая сыну пачку презервативов, на всякий случай. Тут, думается, некоторый сбой авторской системы мышления, но ладно, мелочи.
Итак, юноша замышляет близость с училкой, однако, потом-то в нём побеждает хорошее, доброе, вечное и он, наоборот, принимается всячески осуждать Отца-Тень, директора, который, дескать, мучает и училку, и других своих многочисленных женщин непостоянством, чтобы не сказать, развратом.
Но постепенно выясняется, что столь категорично мыслить нельзя, что «жизнь сложна», и потому Отец-Тень не просто достойный член общества, но, пожалуй, даже более приемлем, чем Отец-Персона. Вывод этот дан навязчиво и тупо, картина сводится к нему целиком и полностью.
Сравним с европейской картиной. Там тоже ведь два отца: биологический и тот, который сосед, который героиню насилует. Оба совмещают в себе католическую благопристойность и нечто «злое». Правда, биологический отец окончательно сроднился с ролью карающего Господа, а отец чужих деток, сосед, выступает, скорее, в роли тайного ангела истребления, но тоже, в сущности, моралиста. Насилуя героиню, он как бы наказывает её за «высокий уровень потребления», за тайный разврат и лицемерие.
Правда, похоже, его «наказание» носит двусмысленный характер: есть подозрение, что героине немного нравится вторжение грубого, сильного и решительного человека в маске…
Наверняка, нравится! Ведь она до поры находится в плену отцовского стиля мышления. Сосед-насильник это, по сути, анимус, мужская часть её души. Отвергнуть отцовскую жёсткую мораль – значит, по мысли автора исходного романа, по мысли сценариста и самого Верхувена, обрести подлинную свободу.
Едва она решила посмотреть внутрь себя, как отец умер, а насильник был то ли убит, то ли посажен – вот тут я запамятовал, но неважно. Крайне важна лишь связь между отцом и насильником.
Прикинем, а что же происходит в «Хорошем мальчике», какова сверхзадача здесь? «Хороший» отец, «плохой» отец – на обе эти роли назначены популярные, что называется, харизматичные актёры. Таким образом, на уровне кастинга, утверждается некая априорная и неотменяемая Власть Отца. Сравни с фильмом Верхувена: там Отец дан, кажется, лишь мельком в телевизионной хронике, а его ангел истребления зачастую является в маске.
И вот пока, повторюсь, героиня вытесняет отца, скрывая от самой себя глубокую от его установок зависимость, - жизнь её, да, внешне сытая, но внутренне уязвимая.
Юноша из «Хорошего мальчика» лишён авторами выбора. И дело не в том, что он малолетка. Сама структура показательна: Отец всегда прав, приспосабливайся, крутись. У нас это называют теперь «традиционные ценности». Два взрослых демиурга-придурка местного разлива, да инфантильный отрок, делающий жизнь то с одного, то с другого в режиме гормональной истерики.
Соблазн как таковой есть и во французском фильме, и в российском. Но лишь во вторую очередь это секс. В первую, соблазн калькировать жизнь, воспроизводя отцовского происхождения стереотипы. Иисусу Христу было в этом смысле нелегко. С одной стороны приходилось повторять для маловерных тезисы о неискоренимой верности религиозному кодексу предков, но с другой – безжалостно уводить человеков из родоплеменных гнёзд, из-под гнетущего влияния домашнего начала, обращая их взоры вовнутрь.
Две подряд отсмотренные в одном и том же кинотеатре, на одном и том же посадочном месте кинокартины дают наглядную ментальную разницу. «Разврат» европейского фильма – выворот наизнанку, расколдовывание. «Благопристойность» и «милота» фильма отечественного – сокрытие, консервирование. Хороший мальчик мечется между двумя пуленепробиваемыми несменяемыми отцами, по очереди подражая то одному, то другому, то снова первому, то опять другому…
«Как же без отца-то?!»
Жизнь его, скорее, так и не состоится. Хороший мальчик, но мёртвый.
Короче, бинарная оппозиция, общая исходная схема российского фильма хороша, достойна. Но едва взялись за разработку материала, обнаружили непонимание с инфантильностью.
…Тема отца в сериале канала «Россия» «Чёрная кошка» откладывается на потом, чтобы не деформировать изящный, как мне кажется, параллелизм.
Что касается Магнуса Карлсена с его нежностями, замечу лишь: жизнь не шахматы. Кстати, в кои-то веки болел за отечественного спортсмена, Карякина. Специалисты прокомментировали его последние партии так: «жуткие дебюты, осторожные, не дающие даже шанса на последующее преимущество».
Вот как! Картина очевидная и грустная. Молодого застенчивого человека расейское чиновничество решило использовать в своих целях, чтобы, так сказать, до небес разжечь патриотическое пламя. Говорят, придали ему огромную тренерскую команду, явно прокачали беднягу «чувством ответственности» и – кажется, до смерти перепугали, связав по рукам и ногам. Принялся осторожничать, подолгу задумывался, проиграл.
Требовательное отцовство в очередной раз не довело до добра. Думаю, частного порядка отец, как в случае Карлсена, иногда может быть на пользу, но тот Отец, который законный супруг Родины-матери, пугая, парализует.
Требовательное отцовство
Переигравший Сергея Карякина норвежский гроссмейстер Магнус Карлсен акцентировал: «Невозможно переоценить вклад моего отца в эту победу. Он всегда был рядом и постоянно меня поддерживал, уделял мне много времени и заряжал энергией. Он всегда был со мной, с первых дней, когда я только начинал играть в шахматы. Он поддерживал меня как в радостные, так и в трудные минуты. Спасибо, отец. Ты очень многое значишь для меня».
А я перед этим шахматным триумфом/признанием неожиданно и подряд посмотрел три вещи про Отца. Кажется, посредством этого самого Карлсена указано мне на то, что посмотрел я их не зря и что обязан письменно осмыслить. Итак.
Европейский фильм «Она» в постановке Пола Верхувена.
Здешний фильм «Хороший мальчик» в постановке Оксаны Карас.
Тутошний телесериал «Чёрная кошка» в постановке Антона Сиверса.
То есть там не исключительно про Отца, но по большей части. Отец там везде смысловой центр, куда стягиваются силовые линии сюжета. Бегло проанализируем.
Изабель Юппер играет у Верхувена состоятельную и состоявшуюся стареющую женщину, у которой, как постоянно напоминают, в раннем детстве была страшноватая драма. О-очень религиозный отец каждое утро благословлял дочку и её одноклассников на дороге в школу. Совсем скоро родители одноклассников возмутились и потребовали процесс благословения прекратить. Что же сделал отец?
Он взял, кажется, автоматический карабин и перестрелял всех одноклассников без исключения. Не пощадив даже и домашних животных. Был пожизненно посажен за решётку. С тех пор дочь не желает с ним видеться, несмотря на уговоры матери. Девочке, девушке и, вот уже, более чем зрелой женщине представляется, что таким образом она уберегает себя от тёмной стороны действительности. А не тут-то было.
Стержневой мотив фильма – более-менее регулярное проникновение в дом героини некоего насильника в маске. С этого события фильм, кстати, и начинается: насилие осуществляется на глазах кошки. Героиня, однако, не спешит заявлять в полицию.
В своё время обнаруживается следующее: насильником является добропорядочный молодой сосед, у которого молодая и весьма набожная жена-католичка, дети.
Таким образом, вытесненный, отторгнутый и отвергнутый Отец возвращается в её жизнь, чтобы дарить прихотливую смесь боли, унижения и удовольствия. Интересно, что героиня стареющей Юппер, ещё не зная наверняка о тайных проделках молодого соседа, сама недвусмысленно с ним заигрывает, буквально лезет в штаны. При этом выступает категорически против отношений и брака своей любвеобильной мамаши, которая выбрала себе мужчину лет на 45 младше.
Итак, втайне от всех заигрывать с молодым соседом – нормально, легализовать нечто подобное – боже упаси! Что это значит? Сильный и добропорядочный католик-отец, отец-убийца, по-прежнему ею управляет, предписывая на людях «нравственное поведение».
Кроме того, героиня спит с мужем своей лучшей подруги. Картина немного смахивает на анти-буржуазную сатиру в духе Бунюэля, но это не сатира.
В один прекрасный день героиня через тюремщиков предупреждает отца, что придёт к нему на свидание. Отец тотчас вешается. Что это значит? А это метафора. Как только героиня перестала его вытеснять и отстранять, как только решилась посмотреть в глаза (зачёркнуто «чудовищ») бога-отца, сразу же монстр, предписывавший ей правила поведения и образ мыслей, исчез.
В фильме Оксаны Карас «Хороший мальчик», победившем на «Кинотавре» нынешнего года, расклад таков. Есть главный герой, юноша-старшеклассник. И есть целых два отца: биологический (играет Константин Хабенский) и символический (играет Михаил Ефремов). Первый отец – типичная Персона, ведёт сам себя хорошо, предписывает близким правильное поведение, образ мыслей и режим дня. Второй отец, директор школы, - типичная Тень, имеет, кроме легальной семьи, ряд детей и любовниц на стороне.
Юноша поначалу следует указаниям своего биологического папы, потому авторы и поименовали юношу «хорошим мальчиком». Впрочем, стремительное биологическое развитие толкает его к мысли о том, чтобы вступить в связь с молоденькой сексапильной учительницей. Скоро выясняется, что училка эта – многолетняя любовница того самого директора школы. Таким образом, сознательное поведение юноши строится по заветам Отца-Персоны, а бессознательное как бы по наущению Отца-Тени: у них даже одна баба на двоих.
Правда, и правильный отец пытается идти навстречу здравому смыслу, неловко и застенчиво впаривая сыну пачку презервативов, на всякий случай. Тут, думается, некоторый сбой авторской системы мышления, но ладно, мелочи.
Итак, юноша замышляет близость с училкой, однако, потом-то в нём побеждает хорошее, доброе, вечное и он, наоборот, принимается всячески осуждать Отца-Тень, директора, который, дескать, мучает и училку, и других своих многочисленных женщин непостоянством, чтобы не сказать, развратом.
Но постепенно выясняется, что столь категорично мыслить нельзя, что «жизнь сложна», и потому Отец-Тень не просто достойный член общества, но, пожалуй, даже более приемлем, чем Отец-Персона. Вывод этот дан навязчиво и тупо, картина сводится к нему целиком и полностью.
Сравним с европейской картиной. Там тоже ведь два отца: биологический и тот, который сосед, который героиню насилует. Оба совмещают в себе католическую благопристойность и нечто «злое». Правда, биологический отец окончательно сроднился с ролью карающего Господа, а отец чужих деток, сосед, выступает, скорее, в роли тайного ангела истребления, но тоже, в сущности, моралиста. Насилуя героиню, он как бы наказывает её за «высокий уровень потребления», за тайный разврат и лицемерие.
Правда, похоже, его «наказание» носит двусмысленный характер: есть подозрение, что героине немного нравится вторжение грубого, сильного и решительного человека в маске…
Наверняка, нравится! Ведь она до поры находится в плену отцовского стиля мышления. Сосед-насильник это, по сути, анимус, мужская часть её души. Отвергнуть отцовскую жёсткую мораль – значит, по мысли автора исходного романа, по мысли сценариста и самого Верхувена, обрести подлинную свободу.
Едва она решила посмотреть внутрь себя, как отец умер, а насильник был то ли убит, то ли посажен – вот тут я запамятовал, но неважно. Крайне важна лишь связь между отцом и насильником.
Прикинем, а что же происходит в «Хорошем мальчике», какова сверхзадача здесь? «Хороший» отец, «плохой» отец – на обе эти роли назначены популярные, что называется, харизматичные актёры. Таким образом, на уровне кастинга, утверждается некая априорная и неотменяемая Власть Отца. Сравни с фильмом Верхувена: там Отец дан, кажется, лишь мельком в телевизионной хронике, а его ангел истребления зачастую является в маске.
И вот пока, повторюсь, героиня вытесняет отца, скрывая от самой себя глубокую от его установок зависимость, - жизнь её, да, внешне сытая, но внутренне уязвимая.
Юноша из «Хорошего мальчика» лишён авторами выбора. И дело не в том, что он малолетка. Сама структура показательна: Отец всегда прав, приспосабливайся, крутись. У нас это называют теперь «традиционные ценности». Два взрослых демиурга-придурка местного разлива, да инфантильный отрок, делающий жизнь то с одного, то с другого в режиме гормональной истерики.
Соблазн как таковой есть и во французском фильме, и в российском. Но лишь во вторую очередь это секс. В первую, соблазн калькировать жизнь, воспроизводя отцовского происхождения стереотипы. Иисусу Христу было в этом смысле нелегко. С одной стороны приходилось повторять для маловерных тезисы о неискоренимой верности религиозному кодексу предков, но с другой – безжалостно уводить человеков из родоплеменных гнёзд, из-под гнетущего влияния домашнего начала, обращая их взоры вовнутрь.
Две подряд отсмотренные в одном и том же кинотеатре, на одном и том же посадочном месте кинокартины дают наглядную ментальную разницу. «Разврат» европейского фильма – выворот наизнанку, расколдовывание. «Благопристойность» и «милота» фильма отечественного – сокрытие, консервирование. Хороший мальчик мечется между двумя пуленепробиваемыми несменяемыми отцами, по очереди подражая то одному, то другому, то снова первому, то опять другому…
«Как же без отца-то?!»
Жизнь его, скорее, так и не состоится. Хороший мальчик, но мёртвый.
Короче, бинарная оппозиция, общая исходная схема российского фильма хороша, достойна. Но едва взялись за разработку материала, обнаружили непонимание с инфантильностью.
…Тема отца в сериале канала «Россия» «Чёрная кошка» откладывается на потом, чтобы не деформировать изящный, как мне кажется, параллелизм.
Что касается Магнуса Карлсена с его нежностями, замечу лишь: жизнь не шахматы. Кстати, в кои-то веки болел за отечественного спортсмена, Карякина. Специалисты прокомментировали его последние партии так: «жуткие дебюты, осторожные, не дающие даже шанса на последующее преимущество».
Вот как! Картина очевидная и грустная. Молодого застенчивого человека расейское чиновничество решило использовать в своих целях, чтобы, так сказать, до небес разжечь патриотическое пламя. Говорят, придали ему огромную тренерскую команду, явно прокачали беднягу «чувством ответственности» и – кажется, до смерти перепугали, связав по рукам и ногам. Принялся осторожничать, подолгу задумывался, проиграл.
Требовательное отцовство в очередной раз не довело до добра. Думаю, частного порядка отец, как в случае Карлсена, иногда может быть на пользу, но тот Отец, который законный супруг Родины-матери, пугая, парализует.