Игорь Манцов
Первый канал в своем ночном эфире показал 8-серийный фильм режиссера Николая Хомерики по сценарию Виктории Бугаевой. Давали дозировано, по одной серии. Выходные данные свидетельствуют о том, что вещь закончена была еще в 2015-м, но премьера состоялась только вот теперь. Загадочно? Еще бы. Однако, с производственными тайнами разбираться не станем – перейдем непосредственно к фильму. Мой вердикт таков: безусловно, лучшее постсоветское телевизионное кино на русском языке, советую, поэтому, посмотреть. Кто отважится, пускай же ровно на этом месте прервет свое чтение, далее, не соблазняясь никакой сторонней информацией о сюжете, посмотрит кино серия за серией и лишь затем вернется к моему разбору. Вещь настолько точная и дельная, что ознакомиться с нею – на пользу телу и душе. И, повторюсь, желательно вообще ничего предварительно не знать. В процессе просмотра делать предположения о причинах и смыслах не зазорно, тем сильнее будет финальный скачок от эмоции жанрового происхождения «нормально так, любопытно» к чему-то внеэмоциональному в духе «до чего же аналитичная вещица».
Еще посоветую тому, кто вознамерился размять мозг по-настоящему, прочитать (или, может, перечитать) старинную пьесу Игнатия Дворецкого «Человек со стороны» (1971) – этот на первый взгляд «производственный» текст самым непосредственным образом отзывается в «Тайнах города ЭН», хотя, полагаю, авторы-детективщики никакого Дворецкого в виду не имели, даже и не читали. Кстати, смотреть фильм я стал единственно по той причине, что у Николая Хомерики репутация замысловатого режиссера-постановщика. Дескать, сделал человек несколько картин с претензиями и со странностями. Какую-то одну, из его первых, я даже и смотрел. Что-то вкрадчиво-заветное там взаправду было, но манерничанья, кажется, много больше. Вообще ничего не знал про сценаристку Бугаеву (и теперь не знаю), даже имени такого не слышал. Не имел, таким образом, никаких сильных ожиданий. Ленивое любопытство к продукту человека с интригующей и по-своему красивой фамилией постепенно превращалось в нечто большее.
Дело было так. Каждый следующий день я пересказывал по телефону отсмотренную накануне серию своей доброй знакомой Ирине Эн. Точнее, вбрасывал узловые эпизоды, и следом мы вдвоем предполагали, чего ждать от авторов и персонажей в дальнейшем. Первые четыре серии резюмировал словами: «Что-то неспешно набухает, но если в пятой не случатся взбрык с радикальным плюсом информации, смотреть брошу». После седьмой совсем уже оживился – ожидал финальную развязку с нетерпением. Предварительно довел до Ирины: «Нынешней ночью решится судьба этого произведения: в данном случае не будет никаких полутонов, и я либо скажу тебе «очередное неумное отечественное дерьмо с претензиями», либо скажу «ничего себе!»
Самое интересное в данном случае следующее: вещь отменяет практически всю современную российскую повествовательную культуру. Когда до конца посмотришь, душой и телом прочувствовав в том числе томительную скуку как предъявленной жизни, так и поставленного ей в соответствие киноматериала, удивишься тому, как много удалось сказать-показать правды в рамках, казалось бы, жанровой, детективной киношки. Фактически же главная правда о стране и ее климате! Дворецкий когда-то на материале «производственной» фигни тоже ведь сказал главную правду. Жанры могут быть разными, да лишь бы художники были при этом умными. Ну, вот, двоих умных, Бугаеву и Хомерики, для начала наскребли.
Я не буду давать подробно-последовательного анализа, дабы не утомлять, надеюсь, уже по-хорошему утомленного восемью сериями читателя, впрочем, также и себя. Разберемся со смысловыми узлами. Уточняю: эти узлы максимально утоплены в скуку загородных дач, точнее провинциальных лачуг. «Город ЭН» - он везде, универсалия. Да, кстати, еще одна несомненная рифма – старинная кинокартина Пьера-Паоло Пазолини «Теорема». Там, если я правильно помню, в успешной буржуазной семье безо всяких особенных объяснений со стороны автора появляется некий незнакомец, то ли чёртик, а то ли ангел истребления. Семья в результате начинает сыпаться. Вот – ход. То же самое, в сущности, делал и Дворецкий. На завод, где уже царствует плесень, приглашают человека со стороны, Чешкова. Тот ставит все с ног на голову: «Ложь не экономична». И еще: «Я прошу личной ответственности». Начинаются фильм ужасов и восстание мертвецов.
theorem.jpg
Чешкову недвусмысленно указывают на то, что реально заводом управляет Предание: «Грамоткин был командиром Нережского полка… Рабочее ополчение… Завод работал под огнем немцев. Это надо знать. Директор был начальником штаба полка, коммерческий директор командовал разведкой. Полуэктов Гаврила Романыч был командиром взвода… Вам придется научиться уважать прошлое завода». Все спаяны, все склеены. Мафия? Много хуже, потому что склеены не просто легитимно, а еще и «священно».Чешков мужественно возражает: «Меня будущее интересует». В ответ на это ему говорят все, как есть: «Имейте в виду, у нас не любят новых людей». Чешков: «Новые становятся старыми». Ему: «В Нереже для этого надо десять-пятнадцать лет». Чешков: «Почему же так?» Ему: «Не знаю. Может быть, потому, что слишком много крови пролито на нережской земле и горя много пережито. Неприятно, когда после всего этого приходит новый, чужой человек и начинает командовать тобой». В фильме «Тайны города ЭН», если предельно отжать, элиминировав «жанр», получится следующее. Есть территория, где все друг друга знают и потому давно уже смотрят мимо сути вещей. Любовники выгораживают любовниц, жены ненавидят изменщиков, но, видимо, и мужиков вообще. Мужики от тоски и отсутствия социальной образности страдают тихою хренью. Один юноша обнаружил в себе талант и решил уехать учиться то ли химии, то ли физике. Однако, вырваться из нашего любого местечка без дичайших издержек и психологических травм фактически невозможно: проверено на личном опыте. Родители заведомо против, хотя после смерти юноши станут утверждать, обманывая следователей и себя, что отпустили бы легко. Юноша готовит побег в тайне. Уехать живым ему, естественно, не удается. Его смерть так и осталась бы покрытой мраком, однако, желание парня сбежать было, вероятно, настолько сильным, что притянуло в город ЭН некоего столичного мужика, у которого там, в мегаполисе, как раз накануне случаются проблемы. Мужик поэтому нервно гнал по загадочной ночной дороге и закономерно влип в местную трясину. После, дабы разобраться, начал докапываться что, да как. Попытался разобраться. Один он! Все остальные, местные, натурально заколдованы: смотрят и думают мимо реальности. Только усилиями этого «человека со стороны» удалось болото расшевелить, а наличные актуальные преступные тайны объяснить. Ужас теперешнего тутошнего сюжета, в отличие от сюжета Дворецкого или Пазолини: человек со стороны, кажется, сам прижился и стал «старым» из «нового» за считанные дни. За 10-15 дней, а не хотя бы за 10-15 лет, как обещалось в гениальной, без преувеличения, советской пьесе.
Кроме того, самым зловещим образом обрисованы две матери: та, что очевидно подавляла погибшего юношу, вынуждая бояться/таиться, и мать грядущая - местная сыщица, которая, будучи повязана трогательными задушевными отношениями практически со всеми жителями городка, ничего, поэтому, не видит, не понимает. Разоблачить убийцу или хотя бы заметить измену собственного скучающего мужа беременная сыщица не способна. Неизменно советуется с матерью погибшего юноши: как себя вести с мужчинами. Очень смешно! Ведь мать убитого юноши в результате окажется еще и матерью убийцы. Эти умные хитросплетения сделаны неведомой мне сценаристкой Бугаевой предельно грамотно. Скромно и со вкусом. Ничего, в сущности, лишнего.
В самом финале демоническая мать и жертвы, и убийцы решает вместе с супругом покинуть городок, где отныне все будет напоминать ей о кошмарах. Однако, всего через минуту пути куда подальше внезапно, тихо и жестко, мужу-водителю командует: «Едем обратно». Ну, признаюсь, в этом месте взвыл от полного восторга. Страшное место не отпускает. И ее тоже. Болото засасывает, попутно лишая зрения с пониманием. Ведьме будет на прежнем месте удобно.
Очень хорошее кино, настоящее. Здесь схвачены социально-психологические механизмы, сопряженные с роковой «властью земли», о которой повествовал мой земляк Глеб Успенский аж полтора столетия назад. То обстоятельство, что Дворецкий загадочную жуть национальной почвы тонко уловил и грамотно прописал, а две трети советских театров его шедевр в свое время с разной степенью художественности поставили, делает советской культуре и советской же проницательности честь. Бугаева с Хомерики молодцы тоже.
У меня, кстати же, нет никакого априорного почтения к советскому культурному прошлому: по-настоящему я заворожен даже и не «будущим», как Чешков, а «настоящим». Но просто пересматривая теперь или перечитывая советскую не обязательно даже классику, регулярно ловлю себя на том, что официально разрешенная культура была нелжива. Более того, умна, аналитична и, повторяюсь, проницательна. Зато попытки пересмотреть что-нибудь шибко полочное или перечитать что-нибудь сильно диссидентское наталкиваются на внутреннее сопротивление организма: по большей части глуповато. Бывает даже и подловато. Сам, знаете, удивляюсь.
Как сделаны «Тайны города ЭН»
Первый канал в своем ночном эфире показал 8-серийный фильм режиссера Николая Хомерики по сценарию Виктории Бугаевой. Давали дозировано, по одной серии. Выходные данные свидетельствуют о том, что вещь закончена была еще в 2015-м, но премьера состоялась только вот теперь. Загадочно? Еще бы. Однако, с производственными тайнами разбираться не станем – перейдем непосредственно к фильму. Мой вердикт таков: безусловно, лучшее постсоветское телевизионное кино на русском языке, советую, поэтому, посмотреть. Кто отважится, пускай же ровно на этом месте прервет свое чтение, далее, не соблазняясь никакой сторонней информацией о сюжете, посмотрит кино серия за серией и лишь затем вернется к моему разбору. Вещь настолько точная и дельная, что ознакомиться с нею – на пользу телу и душе. И, повторюсь, желательно вообще ничего предварительно не знать. В процессе просмотра делать предположения о причинах и смыслах не зазорно, тем сильнее будет финальный скачок от эмоции жанрового происхождения «нормально так, любопытно» к чему-то внеэмоциональному в духе «до чего же аналитичная вещица».
Еще посоветую тому, кто вознамерился размять мозг по-настоящему, прочитать (или, может, перечитать) старинную пьесу Игнатия Дворецкого «Человек со стороны» (1971) – этот на первый взгляд «производственный» текст самым непосредственным образом отзывается в «Тайнах города ЭН», хотя, полагаю, авторы-детективщики никакого Дворецкого в виду не имели, даже и не читали. Кстати, смотреть фильм я стал единственно по той причине, что у Николая Хомерики репутация замысловатого режиссера-постановщика. Дескать, сделал человек несколько картин с претензиями и со странностями. Какую-то одну, из его первых, я даже и смотрел. Что-то вкрадчиво-заветное там взаправду было, но манерничанья, кажется, много больше. Вообще ничего не знал про сценаристку Бугаеву (и теперь не знаю), даже имени такого не слышал. Не имел, таким образом, никаких сильных ожиданий. Ленивое любопытство к продукту человека с интригующей и по-своему красивой фамилией постепенно превращалось в нечто большее.
Дело было так. Каждый следующий день я пересказывал по телефону отсмотренную накануне серию своей доброй знакомой Ирине Эн. Точнее, вбрасывал узловые эпизоды, и следом мы вдвоем предполагали, чего ждать от авторов и персонажей в дальнейшем. Первые четыре серии резюмировал словами: «Что-то неспешно набухает, но если в пятой не случатся взбрык с радикальным плюсом информации, смотреть брошу». После седьмой совсем уже оживился – ожидал финальную развязку с нетерпением. Предварительно довел до Ирины: «Нынешней ночью решится судьба этого произведения: в данном случае не будет никаких полутонов, и я либо скажу тебе «очередное неумное отечественное дерьмо с претензиями», либо скажу «ничего себе!»
Самое интересное в данном случае следующее: вещь отменяет практически всю современную российскую повествовательную культуру. Когда до конца посмотришь, душой и телом прочувствовав в том числе томительную скуку как предъявленной жизни, так и поставленного ей в соответствие киноматериала, удивишься тому, как много удалось сказать-показать правды в рамках, казалось бы, жанровой, детективной киношки. Фактически же главная правда о стране и ее климате! Дворецкий когда-то на материале «производственной» фигни тоже ведь сказал главную правду. Жанры могут быть разными, да лишь бы художники были при этом умными. Ну, вот, двоих умных, Бугаеву и Хомерики, для начала наскребли.
Я не буду давать подробно-последовательного анализа, дабы не утомлять, надеюсь, уже по-хорошему утомленного восемью сериями читателя, впрочем, также и себя. Разберемся со смысловыми узлами. Уточняю: эти узлы максимально утоплены в скуку загородных дач, точнее провинциальных лачуг. «Город ЭН» - он везде, универсалия. Да, кстати, еще одна несомненная рифма – старинная кинокартина Пьера-Паоло Пазолини «Теорема». Там, если я правильно помню, в успешной буржуазной семье безо всяких особенных объяснений со стороны автора появляется некий незнакомец, то ли чёртик, а то ли ангел истребления. Семья в результате начинает сыпаться. Вот – ход. То же самое, в сущности, делал и Дворецкий. На завод, где уже царствует плесень, приглашают человека со стороны, Чешкова. Тот ставит все с ног на голову: «Ложь не экономична». И еще: «Я прошу личной ответственности». Начинаются фильм ужасов и восстание мертвецов.
theorem.jpg
Чешкову недвусмысленно указывают на то, что реально заводом управляет Предание: «Грамоткин был командиром Нережского полка… Рабочее ополчение… Завод работал под огнем немцев. Это надо знать. Директор был начальником штаба полка, коммерческий директор командовал разведкой. Полуэктов Гаврила Романыч был командиром взвода… Вам придется научиться уважать прошлое завода». Все спаяны, все склеены. Мафия? Много хуже, потому что склеены не просто легитимно, а еще и «священно».Чешков мужественно возражает: «Меня будущее интересует». В ответ на это ему говорят все, как есть: «Имейте в виду, у нас не любят новых людей». Чешков: «Новые становятся старыми». Ему: «В Нереже для этого надо десять-пятнадцать лет». Чешков: «Почему же так?» Ему: «Не знаю. Может быть, потому, что слишком много крови пролито на нережской земле и горя много пережито. Неприятно, когда после всего этого приходит новый, чужой человек и начинает командовать тобой». В фильме «Тайны города ЭН», если предельно отжать, элиминировав «жанр», получится следующее. Есть территория, где все друг друга знают и потому давно уже смотрят мимо сути вещей. Любовники выгораживают любовниц, жены ненавидят изменщиков, но, видимо, и мужиков вообще. Мужики от тоски и отсутствия социальной образности страдают тихою хренью. Один юноша обнаружил в себе талант и решил уехать учиться то ли химии, то ли физике. Однако, вырваться из нашего любого местечка без дичайших издержек и психологических травм фактически невозможно: проверено на личном опыте. Родители заведомо против, хотя после смерти юноши станут утверждать, обманывая следователей и себя, что отпустили бы легко. Юноша готовит побег в тайне. Уехать живым ему, естественно, не удается. Его смерть так и осталась бы покрытой мраком, однако, желание парня сбежать было, вероятно, настолько сильным, что притянуло в город ЭН некоего столичного мужика, у которого там, в мегаполисе, как раз накануне случаются проблемы. Мужик поэтому нервно гнал по загадочной ночной дороге и закономерно влип в местную трясину. После, дабы разобраться, начал докапываться что, да как. Попытался разобраться. Один он! Все остальные, местные, натурально заколдованы: смотрят и думают мимо реальности. Только усилиями этого «человека со стороны» удалось болото расшевелить, а наличные актуальные преступные тайны объяснить. Ужас теперешнего тутошнего сюжета, в отличие от сюжета Дворецкого или Пазолини: человек со стороны, кажется, сам прижился и стал «старым» из «нового» за считанные дни. За 10-15 дней, а не хотя бы за 10-15 лет, как обещалось в гениальной, без преувеличения, советской пьесе.
Кроме того, самым зловещим образом обрисованы две матери: та, что очевидно подавляла погибшего юношу, вынуждая бояться/таиться, и мать грядущая - местная сыщица, которая, будучи повязана трогательными задушевными отношениями практически со всеми жителями городка, ничего, поэтому, не видит, не понимает. Разоблачить убийцу или хотя бы заметить измену собственного скучающего мужа беременная сыщица не способна. Неизменно советуется с матерью погибшего юноши: как себя вести с мужчинами. Очень смешно! Ведь мать убитого юноши в результате окажется еще и матерью убийцы. Эти умные хитросплетения сделаны неведомой мне сценаристкой Бугаевой предельно грамотно. Скромно и со вкусом. Ничего, в сущности, лишнего.
В самом финале демоническая мать и жертвы, и убийцы решает вместе с супругом покинуть городок, где отныне все будет напоминать ей о кошмарах. Однако, всего через минуту пути куда подальше внезапно, тихо и жестко, мужу-водителю командует: «Едем обратно». Ну, признаюсь, в этом месте взвыл от полного восторга. Страшное место не отпускает. И ее тоже. Болото засасывает, попутно лишая зрения с пониманием. Ведьме будет на прежнем месте удобно.
Очень хорошее кино, настоящее. Здесь схвачены социально-психологические механизмы, сопряженные с роковой «властью земли», о которой повествовал мой земляк Глеб Успенский аж полтора столетия назад. То обстоятельство, что Дворецкий загадочную жуть национальной почвы тонко уловил и грамотно прописал, а две трети советских театров его шедевр в свое время с разной степенью художественности поставили, делает советской культуре и советской же проницательности честь. Бугаева с Хомерики молодцы тоже.
У меня, кстати же, нет никакого априорного почтения к советскому культурному прошлому: по-настоящему я заворожен даже и не «будущим», как Чешков, а «настоящим». Но просто пересматривая теперь или перечитывая советскую не обязательно даже классику, регулярно ловлю себя на том, что официально разрешенная культура была нелжива. Более того, умна, аналитична и, повторяюсь, проницательна. Зато попытки пересмотреть что-нибудь шибко полочное или перечитать что-нибудь сильно диссидентское наталкиваются на внутреннее сопротивление организма: по большей части глуповато. Бывает даже и подловато. Сам, знаете, удивляюсь.