Колонка mikaprok
Пока законная претендентка на трон Старков продолжает недомогать, а бастард развлекает почтеннейшую публику бородатыми анекдотами, закулисная подготовка к главному медиасобытию года в США подходит к своему апогею.
Тема сегодняшнего краткого обзора – монетарная сторона отношений технологических гигантов и официального Вашингтона.
Люди, считающие Кремниевую Долину рассадником близоруких идеалистов, будут сильно удивлены узнав, какие суммы они инвестируют в лоббистскую деятельность.
Из предыдущей части нашего повествования становится ясно – современная политика немыслима без хирургической точности. Победа Барака Обамы стала возможна благодаря Big Data и такому интересному явлению, как колеблющиеся штаты.
Кстати, интересный вопрос дотошному читателю: какие штаты можно считать колеблющимися?
Если посчитать все усилия, приложенные советниками будущего президента, мы наберем не так уж много активированных избирателей. Каких-нибудь 3-4 миллиона человек. Казалось бы, явно недостаточно для уверенной победы в 300 миллионной стране. Однако, первое впечатление обманчиво. Основной базой выборной агитации являются не свой, демократический, а колеблющийся электорат в маркированных городах и штатах. Обама победил своего конкурента с перевесом около 4% голосов. Это уже пограничная цифра в статистике. Технологии, по общему мнению, смогли обеспечить ему ¾ этого числа.
В США успешно манипулируют поведением избирателей с помощью анализа больших данных и выдаче в поисковиках.
Классическая политика построена на выборе между различимыми альтернативами. В госбюрократиях второй половины XX века выбор был ограничен хрестоматийной вилкой: либералами-консерваторами, левыми-правыми, демократами-республиканцами. Это одна и та же разновидность прогресса и сдерживания. На каждом выборном цикле наугад заданная партия играет роль экспериментатора, другая наряжается в маску защитника традиционных ценностей. Что бы под этим в конечном счете не подразумевалось.
Современные выборы de facto отменили указанное правило – с начала нового тысячелетия политика строится на конкуренции политиков, а не партий. Платформы перестали играть какую-либо заметную роль, превратившись в реликтовый атавизм. Политика стран, считающих себя демократическими – это сражение индивидуумов, своего рода рэп-баттл, в котором красота и обаяние несут столько же смысла, как и произносимые с высоких трибун слова.
С началом 10-х XXI века мы вступили в фазу с совершенно новыми правилами игры. Политики внешне стали похожи, как две капли воды, их программы неотличимы, методы работы с электоратом идентичны. Выбирают не политику, а контекст.
Всем известно, что современные технологические визионеры избегают политики. Они вызывающе либеральны и декларируют ценности мало пригодные для высоких кабинетов. Бюрократы в свою очередь пытаются по мере сил использовать потенциал «великих умов» и с большим опозданием усваивают уроки «демократии, равенства и братства».
По крайней мере, так считалось до недавнего времени. Потом на поверхности один за другим стали появляться государственные инновации, которым технологии свободного рынка в подметки не годятся. Вот вам печально известная PRISM в качестве мозолящей глаза тени «1984», а также куда менее известные в России: SOPA – программа по анализу интернет-трафика на предмет выявления нарушений копирайта и творение Марка Цукерберга FWD – социальное движение по либерализации иммиграционной политики. Последнее вообще позиционируется, как самобеглая инициатива с кучей технологических звезд на борту.
